Представьте себе величественную секвойю, одиноко стоящую на горном утёсе. И вы — там, на самой вершине этого дерева-исполина, наслаждаетесь неповторимым видом, открывающимся перед вашим взором с её высокой кроны. Вы видите огромный лес, кроны других секвой и деревьев вокруг, красивую долину внизу и каменистый ручей, бурно текущий в ложбине глубокого утёса. Яркое солнце светит вам в лицо, тёплый ветер обдувает ваши щёки, вы чувствуете себя хорошо, ваше сознание умиротворено великолепием вида и величием момента. Но вот, через мгновение, вас сносит резким и мощным порывом ветра, вы по неосторожности теряете хрупкое равновесие, ваши ноги стремительно соскальзывают с ветки секвойи, и вы не в силах дальше удержаться, стремглав падаете вниз головой навстречу каменистому горному ручью, где вас коварно поджидают острые камни его дна. Вам уже чудится неминуемый, фатальный удар… Но тут происходит чудо! Вы не разбиваетесь, вам заново дарована жизнь!… Волею судьбы вы оказываетесь спасённым, но при этом очень тяжело раненым. Как станет известно позже, альпинистская страховка всё же смогла спасти вас от неминуемой гибели, пусть и в самый последний момент. Но вы серьёзно ранены, и поэтому вам предстоит длительное лечение с последующим долгим восстановлением. Вам нехорошо, вы проклинаете тот день и предательски резкий порыв ветра, который испортил вашу жизнь на долгие года вперёд.
Так и падение с пьедестала родительской любви ничем не лучше падения с вершины секвойи. Немногие способны справиться с этой травмой. И те, кто не в силах преодолеть и излечиться от столь серьезной психологической раны детства, в итоге также не способны по-настоящему полюбить уже своих детей. Бабушки и дедушки своим жестокосердием, ранив своих детей дефицитом любви, ранят и внуков руками своих сыновей и дочерей, ими покалеченных. Так зло начинает передаваться из поколения в поколение. Травмированные родители часто не в состоянии преодолеть свои травмы, продолжая цепь ошибок и преступлений своих отцов и матерей. Так некоторые такие уязвлённые родители любят своих сыновей более своих дочерей, или здоровых детей — более детей с физическими или умственными недостатками. Да что тут говорить! Не только искалеченные родители, обделённые родительской любовью своих матерей и отцов, но и многие из нормальных родителей не способны одинаково любить своих детей, вне зависимости от их пола, умственного или физического развития.
Мне было суждено появиться на этот свет ребёнком с физическим недостатком у травмированных родителей, которые отказались от меня сразу после рождения. Мои родители просто выкинули меня, как ненужную игрушку, оставив на попечение советского государства. Так я стал нежеланной сиротой при живых родителях. Моим единственным преступлением, первородным грехом было то, что я посмел родиться не с такими же пальцами ног и рук, как у всех. Мои пальцы были повреждены и изуродованы вирусом краснухи, которым заболела моя биологическая мать, будучи мной беременной. Нам с ней не повезло. Но моё невезение стало моим приговором. Моя мать не стала Мариной Грегг, она не стала отравлять Хизер Бэдкок, мстя ей за искалеченного своего сына. Но она повторила другой сюжет из романа Агаты Кристи — я был приговорен родной матерью быть сданным и переведённым из роддома в детдом под опеку СССР, так ни разу и не перейдя порога родительского дома. Так я вошёл в этот мир и стал его познавать, будучи отвергнутым с рождения собственными искалеченными родителями. В СССР таких детей, как я, определяли в интернаты, из которых они потом попадали в «дуршколы» (в народе «школы для дураков» или спецшколы для детей с отклонениями). В СССР у таких детей, как я, не могло быть нормального будущего: отброс оставался отбросом — так работала советская система для брошенных детей-отказников, у которых были умственные или физические недостатки. В советском обществе я был обречен.
(C) 2022, Степан Баранов.
STEPAN|||US 